apparent

Набрёл на визуальную поэму Елены Кацюбы - "Свалка".
В общем, всё те же игры разума, конечно, но местами красиво, на мой вкус.

Одна из лучших песен, которую я знаю, вообще говоря."Встречное движение" Вежливого отказа - http://dl.zvuki.ru/542/mp3/6.mp3

Пусть накопленья удач
Утекают, как вода из рук.
А я люблю игру в мяч
Потому, что он всегда упруг.

Пусть уважает спирт врач,
И в больнице бьет ключом нектар.
А я люблю игру в мяч,
Ведь мячу-то нипочем удар.
И когда мяч у меня,
А за спиной слышится шум
Я делаю встречное движение
И ухожу в сторону
И сильно бью по мячу…

Пусть кто-то может запрячь
И нестись по ночи прочь, прочь
Вскачь…
А я люблю играть в мяч
потому, что скачет он звеня.

Если же ты спросишь вдруг,
Что я люблю все-таки больше –
Смех или плач?
Я отвечу на лету,
Что я люблю играть в мяч,
И пошлю его ногой за черту…

Вот к этому.

"Ирония" - очень правильное слово. Именно с иронией и надо относиться к словам. К любым. Но в первую очередь при попытке "описать мир", конечно. Они - только значки, часто весьма неадекватные.
Даже когда говоришь что-то серьёзное, искреннее, "по делу" и т. п., слова сами по себе не играют такой уж важной роли. Их значения слишком размыты (всегда). Поэтому, например, так важно живое взаимодействие, общение - в нём больше шансов увидеть то, что стоит за словами и к чему, собственно говоря, можно относиться всерьёз.
Из-за этой иронии бывает так смешны любые, даже весьма тяжеловесные тексты.
Впрочем, отсутствие иронии тоже бывает иногда смешно. Когда человек слишком серьёзно относится к словам и понятиям это бывает забавно. Мой опыт подсказывает, правда, что смех в таких случаях довольно быстро перерастает в зевоту от скуки.

В мире слов ничто не слишком, ничто не всерьёз.


P.S. Вообще, Ортега-и-Гассет хорош, давно мне не попадалась такая эвристичная книжка. Благодаря другому кусочку оттуда я, кажется, сформулировал, за что я не люблю религию. Но об этом в другой раз как-нибудь, сейчас лень.

Читаю сейчас рассказы Олеши. И обнаруживаю много красивого.
Вот, например: "смерть по дороге к нему уничтожает вещи".
Образ очень хороший, по-моему. Вся жизнь (если она жизнь) - это освоение вещей (слово "веши" здесь я использую в широком смысле). Это обучение взаимодействию с вещами.
А процесс умирания (не момент смерти, а именно - умирания) - это потеря вещей. И именно в этом смыле можно умирать можно регулярно. Как говорят - "в тебе умер художник", ну или ещё кто-нибудь. Страх старения, умирания с этим во многом связан - с тем, что теряешь власть над вещами, в конечном итоге, в пределе, эти вещи для тебя исчезают и ты остаёшься в пустоте.
Там, в кусочке, на который я даю ссылку, ещё важно окончание - про имена. Вещи уходят, но твоё знание о том, что они "существуют" остаётся. И это кажется мучительным. В связи с тим: мне глубокое сумашествие, когда отключается всякая критичность кажется менее скверным (с точки зрения больного), чем при сохранении критичности. Ты не догадываешься о том, что с тобой происходит что-то не то - и живёшь по своим законам. Нет напряжения, связанного с попытками быть "адекватным". Со стороны это, возможно, кошмар, но тебе всё равно, в общем-то.
Так вот, смерть, умирание - и возможный (хм) переход в иной мир страшен тем, что ты оказываешься в незнакомом, а всё, что ты знаешь - уходит. У тебя остаётся только сухой паёк слов, имён, который, возможно, тебе и не пригодится. Опять-таки умереть "окончательно" возможно, проще. Хотя не хочется.

Рассказы Олеши можно почитать вот здесь.

Выложил в кусочках два отрывка из Эпштейна:
"Безумие как приём"
и
"Самокритику чистого разума".

По-моему, любопытное, посмотрите.
Да, и кто найдёт опечатки - скажите, я мог пропустить при распознавании.

А я, между прочим, позавчера разорился и таки-купил себе "Знак пробела" Эпштейна. Читаю и радуюсь - он и вправду хорош. Вкусная книжка.
Книга из тех, что хочется раздирать на цитаты. Более того, мне кажется, что такое раздирание для меня, по крайней мере, будет полезно - чтоб фиксировать его ходы мысли - они интересны, но их так много, что легко забудутся. Так что, я думаю, что буду (не решил ещё здесь или в "кусочках" потихоньку выкладывать избранные, так сказать, отрывки.
( Вот и первый (с некоторыми моими домыслами к тому ж) )

Давно мне не попадалось новой не очень известной книжки, о которой хотелось бы рассказать. Но, вот, случилось.
Совершенно случайно и очень удачно купил книжку некоего Алана Лайтмана.
Первая повесть (если её можно так назвать) - "Сны Эйнштейна" представляет собой набор кратких, но вполне ёмких описаний воображаемых (снящихся) миров, в которых время устроено не так, как в нашем.
Вариантов много и самых разных, начиная с вполне банальных (мир, где время - замкнутый круг; мир, ветвящегося времени; мир, где причина и следствие произвольно меняются местами, мир) и заканчивая какими-то почти невразумительными (мир, в котором время - не количество, а качество; мир, множащегося времени; мир, в котором время способно локально останавливаться и можно завязнуть в любом мгновении).
Местами цепляет неожиданность интонации, с которой описывается тот или иной мир. Например, глава, где описан мир, в котором точно известен конец времени (и конец света, соответственно) - вполне жизнерадостная, хотя, казалось бы, чего радоваться. Мир без будущего тоже описан так, что в нём почти что хочется жить. Ну, и так далее.
Несмотря на то, что книга написана не очень ровно, читать её любопытно. Автор (физик по образованию, что характерно) терпеливо и старательно рассказывает короткие истории, пытаясь описать мыслимые и не очень варианты поведения времени. Хорошая идея и вполне, в целом, удачное воплощение. Отдельные главки-зарисовки просто отличные, на мой личный вкус. Кое-какие наиболее понравившиеся  из них я выложил в кусочках. А целиком "Сны Эйнштейна" лежат вот здесь. Рекомендую, в общем.

На ловца и зверь.
Занесло в РГГУ. Зашёл там в лавку (которая "У кентавра") и набрёл на книжку, о которой не так давно думал, что надо бы почитать - "Литературу факта" (сборник материалов работников ЛЕФа). Ну, и купил её, понятно. Начал читать потихонечку. Местами весьма эвристично. А местами - очень смешно. Но даже когда смешно, бывает эвристично. Вот, например, Сергей Третьяков в эссе "Биография вещи" жжёт:
"Итак, не человек одиночка, идущий сквозь строй вещей, а вещь, проходящая сквозь строй людей, - вот методологический приём, представляющийся нам более прогрессивным, чем приёмы классической беллетристики".
И так далее, в том смысле, что хватит копаться психологией человека и пора, наконец, писать о том, как вещи формируют этого самого человека. Ругается на то, что "фигура героя распухает и, вместо того, чтобы ... вещами и влиянием быть обусловленной, начинает обуславливаться сама".
Я с этими идеями не слишком согласен, а если и согласен, но с большим количеством оговорок.
Но, сама фраза "вещь, проходящая сквозь строй людей" зацепила. Этой фразой, например, можно описать сюжет "Коллекционной вещи" Тибора Фишера. И придумать, исходя из неё, много других не самых тривиальных, кажется, сюжетиков. У меня в голове что-то роится, но пока ещё недооформилось.

P.S. А вот ещё прекрасное оттуда же, цитата из "Электрификации РСФСР" (!) Степанова-Скворцова: "К сожалению,создание новой литературы идёт у нас с отчаянной медлительностью. <...> Очевидно... по тому убийственно-неотразимому соображению, что "образованный человек" должен знать, по каким этапам двигалась наша общественная мысль... будто всё это - необходимейший элемент "образованности". <...> Нас до сих пор душит филология, избыток словесного образования. Мы с величайшим пылом отдаёмся гробокопательству, которое должны бы осмеять...".

Читаю (уже почти прочёл) записные книжки графа Льва Николаевича.
Думал, будет интересно или хотя бы смешно, а оказалось большей частью также занудно, как и всё остальное у него (ну, на мой вкус, ясен пень).

( хотя вот это забавно )

На классический вопрос "Толстой или Достоевский?" отвечаю: Гоголь.

Неизменным остаётся тот же фольклорный принцип создания смыслового уровня текста, существенно отличающийся от авторских текстов Нового времени. Авторский поэтический текст строится за счёт синтагматики -- нового соположения "старых" слов, вследствие чего они обнаруживают новые смыслы. Смысловое содержание стереотипного теста, и традиционного, и нового, обусловлено теми культурными (вторичными) смыслами, которые закреплены за определёнными знаками до создания текста: организация смысла в них происходит за счёт монтажа общих мест (присутствующих на разных уровня текста -- от рифмы до мотива) или культурных формул. Именно формальность (но не цитатность) как принцип определяет поэтику традиционного, о каком бы типе культуры не шла речь.
<...>
Воспроизводимый речевой оборот или мотив, ставший общим местом, наделяется статусом "общей правды". В отличие от авторских текстов, образующих интертекстуальные связи за счёт прямых цитат или реминисценций, стереотипные тексты отсылают к общему для носителей данной кльтурно-языковой традиции фонду смысло-форм (формул), обеспечивающих наличие "общего знания". Наличие авторского первоисточника является в этом случае фактом второстепенным.

(Прагматика фольклора и прагматика переходных ритуалов // Современный городской фольклор, с. 332-333)

update: несколько примеров в комментариях.